Навстречу счастью - Страница 76

— Продолжаем курить? — чуть раздосадованно отметил он.

— Как видишь, — выпустила дым Тамара и подтянула к себе пепельницу. — Как прикажешь обращаться: на ты или на вы? — насмешливо уточнила она.

Почувствовав, что в состоянии справиться с обуревавшими ее эмоциями, она наконец взглянула на него — вызывающе. Как учила когда-то Лялька Фунтик, лучшая защита — нападение.

— Сама решай. Мне, например, больше нравится «ты»… Если, конечно, ты, — сделал он ударение, — не против.

— Насколько я помню, прежний Алексей Радченко не больно интересовался мнением других… Ладно, извини, — стряхнула она пепел. — Это от неожиданности. Давно не попадала в неловкие ситуации… Не стоит больше о прошлом.

— Особенно если оно не многим отличается от настоящего: колючие слова впереди трезвых мыслей… Тот же постоянный блок… Как тебе удалось с ним выжить?

— Потому и удалось, что не позволила ему расслабиться.

— А окружающие?

— А что — окружающие?

— Должно быть, им с тобой непросто.

Алексей придвинул к себе стаканчик с зубочистками. Миролюбивые интонации в его голосе вынудили Тамару сбавить обороты.

— У моего окружения небогатый выбор, — ответила она после паузы. — Или они принимают меня такой, какая я есть, или…

— Как живешь? — не дослушав, перебил ее Алексей.

— Нормально… Наслышана о твоих успехах. Во власть пока не тянет?

— Нет. С сильными мира сего предпочитаю дружить.

Словно из-под земли рядом вырос официант.

— Что-то желаете выпить? — перевел он взгляд на женщину.

— Я за рулем… Свежевыжатый грейпфрутовый сок… Двойной эспрессо, коктейль из морепродуктов, — перечислила она. — Пока все.

— Сок, салат… — пришел черед Алексея. — Что-то можете рекомендовать?..

Сделав заказ, он снова взглянул на Тамару. Откинувшись на спинку стула, теперь уже она изучающее рассматривала его в упор.

— Сильно изменился? — поинтересовался он.

— Вроде — да, а вроде и не очень… Короткая стрижка, очки… Кстати, тебе они идут, — ответила она и тут же снова перешла в наступление: — Так нечестно: если бы я знала, что это будешь ты, я бы повела себя иначе.

— И как?.. Отменила бы встречу, на которой сама настаивала?

— Скорее всего.

— Другого я от тебя и не ожидал… Хорошо выглядишь.

— Спасибо… — снова запнулась Тамара. — Стараюсь.

— Так все-таки как живешь? — повторил он вопрос и достал зубочистку.

— Леша, к чему эта игра? Я уверена, прежде чем сюда приехать, ты узнал обо мне все, что мог. Разве не так?

В этот момент к стоявшему в углу белому роялю подошел пианист, открыл крышку и, слегка размяв пальцы, дотронулся до клавиш.

— Чувствуется деловой опыт, — прислушиваясь к мелодии, с улыбкой ответил Радченко.

— Более того, могу добавить, что завтра я тоже буду знать о тебе все… Или почти все, — поправилась она. — Это первое. Второе: ты никогда не согласился бы на эту встречу, не знай меня лично. В лучшем случае отправил бы… как его… Цеховского, — не сразу вспомнила она фамилию.

— Возможно, — раздался звук сломанной зубочистки.

«Все, как прежде, — подумал он. — Смело, прямо и доходчиво… Неужели не понимает, что именно этим раздражает и… притягивает? Давно со мной так не разговаривали!»

— Зачем же ждать до завтра? Я сам могу ответить на все вопросы. Что ты хочешь обо мне знать?

«Все!» — едва не вырвалось у Тамары, но здравый смысл на доли секунды опередил звук и заблокировал дорогу опасному, как он посчитал, слову. Кровь прилила к голове, заколотилось сердце…

— Ну, не знаю… — изо всех сил стараясь не выдать своего волнения, перевела она дыхание. — Все, что я о тебе слышала, это от Инночки… А учитывая ее недостаточную информированность в последние годы… Она рассказывала о какой-то аварии, будто ты чудом выжил. Как это случилось? Как твои травмы, в том числе спортивные?

— Не думал, что именно это станет интересовать тебя в первую очередь, — искренне удивился Алексей. — В таком случае начну по порядку. Двенадцатого декабря восемьдесят третьего года в помещении почти готового цеха случился взрыв спиртсодержащей смеси, рухнул целый пролет крыши, погибли люди, в том числе мой непосредственный начальник… Очнулся я в Москве, в институте Склифосовского. Выжил действительно чудом: заново учился и дышать, и ходить. Зрение стало падать…

— Мистика какая-то… — потрясенно прошептала Тамара.

«Двенадцатого декабря восемьдесят третьего я умирала в роддоме, а за стеной надрывался в крике новорожденный Сережка… Значит, в тот день Леша тоже был за гранью сознания… Так вот почему мы встречались в небытии!»

— Почему мистика?

— Да так. Я тоже болела в те дни… — Она опустила взгляд.

— Кстати, если уж заговорили о травмах… Как Куприяновы? Я их часто вспоминал.

— Живы и обитают в твоих краях, на даче сына под Москвой. Помогают воспитывать внуков — мальчика и девочку десяти и восьми лет… Николай — полковник ФСБ, перевез их к себе после гибели жены… Еще одна жизненная несуразность: отец и сын столько лет отслужили в органах, а молодую женщину практически на пороге собственного дома ограбила и избила какая-то пьяная компания… Через несколько дней она умерла… Куприяновы с трудом пережили это горе… А еще дядя Женя занимается садом и пишет мемуары.

— Я их обязательно навещу. Такие люди не часто встречаются в жизни, мне есть за что их благодарить, — добавил он, не отводя от Тамары глаз.

«Время ее почти не коснулось: свежая, привлекательная… Уверенности в себе прибавилось, напористости… Странно, почему она не замужем…»